Неточные совпадения
Раскольникову давно уже
хотелось уйти; помочь же ему он и сам думал. Мармеладов оказался гораздо
слабее ногами, чем в речах, и крепко оперся на молодого человека. Идти
было шагов двести — триста. Смущение и страх все более и более овладевали пьяницей по мере приближения к дому.
Вы вот изволите теперича говорить: улики; да ведь оно, положим, улики-с, да ведь улики-то, батюшка, о двух концах, большею-то частию-с, а ведь я следователь, стало
быть слабый человек, каюсь:
хотелось бы следствие, так сказать, математически ясно представить,
хотелось бы такую улику достать, чтобы на дважды два — четыре походило!
Я смотрел на старика: его лицо
было так детски откровенно, сгорбленная фигура его, болезненно перекошенное лицо, потухшие глаза,
слабый голос — все внушало доверие; он не лгал, он не льстил, ему действительно
хотелось видеть прежде смерти в «кавалерии и регалиях» человека, который лет пятнадцать не мог ему простить каких-то бревен. Что это: святой или безумный? Да не одни ли безумные и достигают святости?
Всё, что
есть в этом шумном и голодном Париже увлекающегося, пьяного, азартного,
слабого, когда
хочется выпить, или сбыть краденое, или продать душу нечистому, идет именно в Слободку.
Видя мать бледною, худою и
слабою, я желал только одного, чтоб она ехала поскорее к доктору; но как только я или оставался один, или хотя и с другими, но не видал перед собою матери, тоска от приближающейся разлуки и страх остаться с дедушкой, бабушкой и тетушкой, которые не
были так ласковы к нам, как мне
хотелось, не любили или так мало любили нас, что мое сердце к ним не лежало, овладевали мной, и мое воображение, развитое не по летам, вдруг представляло мне такие страшные картины, что я бросал все, чем тогда занимался: книжки, камешки, оставлял даже гулянье по саду и прибегал к матери, как безумный, в тоске и страхе.
Валерия смеялась тихо, стеклянно-звенящим смехом и завистливо смотрела на сестер: ей бы
хотелось такого же веселья, но
было почему-то невесело: она думала, что она — последняя, «поскребыш», а потому
слабая и несчастливая.
Долго я проворочался, придя домой, на моей постели и не мог уснуть до света. Все смущал меня этот холод и трепет, этот
слабый звук этого
слабого прощайте и тысячу раз
хотелось мне встать и спросить Истомина, зачем он, прощаясь, поцеловал Манину руку, и поцеловал ее как-то странно — в ладонь. Утром я опять думал об этом, и все мне
было что-то такое очень невесело.
Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас
были скромные, постные физиономии; никому не
хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, — чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже
слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?
От крика её грудь напряглась, а Ипполит молча любовался ею. Ему о чём-то нужно
было подумать — о чём-то очень серьёзном, чувствовал он, — но думать не
хотелось, и этот
слабый позыв ума не мешал ему спокойно и свободно отдаваться более сильному велению чувства.
В саду
было тихо, прохладно, и темные, покойные тени лежали на земле. Слышно
было, как где-то далеко, очень далеко, должно
быть за городом, кричали лягушки. Чувствовался май, милый май! Дышалось глубоко, и
хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах развернулась теперь своя весенняя жизнь, таинственная, прекрасная, богатая и святая, недоступная пониманию
слабого, грешного человека. И
хотелось почему-то плакать.
Настасья Кириловна. Конечно, конечно, Никитушка! Я только так спросила, потому что неровен час… эти вещи всегда нужно делать заблаговременно, а особливо при
слабом здоровье… Ваничка, не хочешь ли, друг мой, чаю? Тридцать верст ведь проехали… Угости, Никитушка, чайком, да и хлебца белого вели подать:
есть что-то
хочется.
Венеровский(к Любочке).Теперь с этой госпожой покончено. Перестаньте и вы, миленькая. Я снисходителен всегда к людям с
слабыми силами и умственными способностями, и это очень естественно, потому что я насквозь вижу все их стремленьица. Но когда идут мне наперекор, то я имею привычку сломать то, что мне мешает. Вам
хочется показать, что вы имеете волю. Это похвально и человечно, но надо, чтобы цель
была разумна.
Надежде очень
хотелось рассказать ему, что Петька уже три года живет у парикмахера и тот обещал поставить его на ноги, и это
будет очень хорошо, потому что женщина она одинокая и
слабая и другой поддержки на случай болезни или старости у нее нет. Но лицо у господина
было злое, и Надежда только подумала все это про себя.
Я боялся не только встать, но даже пошевельнуться, а меж тем лунный свет все становился
слабее, и видение темнело и меркло и словно переносилось со стены внутрь души моей: я стал припоминать, как я
был неправ против матери; как я тяготился даже ее чистотою и неотступным ко мне вниманием, — словом, как мне
хотелось выйти из-под ее опеки, и… мне вдруг показалось, что я из-под нее вышел, что матери моей более нет во всем ее существе, а она остается только в моей памяти, в моем сознании и в моем сердце.
— Знаю, — покорно согласилась Нина Владимировна, — очень хорошо знаю… Но что поделаешь! Я
слабая мать. Простите мне мою слабость, a заодно простите и Тасю. Сегодня день моего рождения и мне бы
хотелось, чтобы девочка
была счастливой в этот день.
— Ведь прежде никогда не
было так много сумасшедших! — говорят они, бледнея, и им
хочется верить, что теперь, как прежде, и что это мировое насилие над разумом не коснется их
слабого умишка.
И везде, во всех мелочах зоркий глаз Гаврилы Матвеича метко следил за работой. Во всех его распоряжениях виден
был не такой подрядчик, к каким все привыкли. Не
хотелось ему строить казенного дома на живую нитку: начальству в угоду, архитектору на подмогу, себе на разживу, а развалится после свидетельства, черт с ними:
слабый грунт, значит, вышел, — вина не моя,
была воля божия.